Дар в наследство (СИ) - Alex O`Timm

Я тут же выразил сомнение, в том, что смогу в этом случае согласиться на эту работу. Ведь у меня всего лишь вид на жительство, и я не могу покидать США больше чем на полгода.

— Ты не совсем правильно понимаешь ситуацию, парень. Наше судно имеет порт приписки в Сан-Диего. Другими словами, находясь на судне, ты находишься на территории США, даже если судно. будет большую часть времени скитаться по всем морям и океанам.

На всякий случай, уточнив это утверждение в иммиграционном бюро, и получив подтверждение, я взошел на борт судна, и вскоре приступил к своим обязанностям. Это было тунцеловное судно: «FLUO»- «Флуоресцирующий», с экипажем в количестве около сорока человек. Как именно ловят этого самого тунца, мне довелось увидеть всего лишь краем зрения, потому что, едва я появился на верхней палубе, как тут же получил оплеуху, и был отправлен в трюм, на свое рабочее место. Как оказалось, палуба не входила в перечень помещений, где я мог появляться в свободное от работы время.

— Хочешь подышать свежим воздухом открой иллюминатор, а на палубе тебе делать нечего! — Услышал я замечание.

В мои обязанности входило, поддерживать порядок и присматривать за работой двух дизелей, стоящих в машинном отделении, из которых работал чаще всего один, раскручивая генератор, а второй находился в резерве. Работы было в общем немного, я был обязан следить за работой двигателя, вовремя подливать масло, следить за уровнем технических жидкостей, топлива, и выявлять текущие неисправности. Случись любая из них, тут же бежать в специальный отсек, и докладывать об этом старшему механику. А уж он и решал, что именно делать. Или заводить резервный дизель и переключаться на него, или производить ремонт прямо на ходу, если случалась поломка, которая не требовала, даже остановки дизеля.

Единственная проблема, которая первое время изводила меня, первое время, почти до потери сознания, был бесконечный шум работающих дизелей. Даже несмотря на наушники, прикрывающие мои многострадальные уши, шум проникал и сквозь них воздействуя, пусть и несколько ослабленным гулом, на мою голову.

Сам механик, всю смену находился в специально отведенном закутке, куда не проникали посторонние звуки, и выходил оттуда, только по моему зову, все остальное время попивая кофе, и смотря по телевизору спортивные состязания. Причем, уже через примерно месяц работы, он запретил мне вызывать его на ремонт кое-какой мелочевки, убедившись, что я справляюсь с этим и самостоятельно. В итоге, моя жизнь на корабле, проходила следующим образом. Восьмичасовая смена, или точнее вахта, как было принято называть ее на судне, прерываемая небольшим перерывом на время приема пищи, затем шестнадцатичасовой отдых и сон, и вновь я в машинном отделении. Во время отдыха я мог находиться в собственной каюте, кают-компании нижних палуб, столовой или местном баре, который имелся на судне, и где можно было выпить чашечку кофе, или же чего-то по-крепче.

Выходные дни, как бы не предусматривались. Даже когда судно заходило в какой-нибудь порт, или вставало на стоянку на рейде, чтобы произвести разгрузку выловленного тунца, и пополнить собственные запасы топлива и продовольствия, дизеля продолжали свою работу, чтобы обеспечить судно электроэнергией. В свободное от работы время, если судно заходило в какой-то порт, мне позволялось выйти на открытую площадку, расположенную, на средней открытой палубе, находящейся на корме судна. И то, только испросив разрешение у старшего механика, и не более, чем на оговоренное время.

На главной палубе, я побывал лишь однажды, когда только устроился на работу, и в сопровождении суперкарго, прошел в апартаменты капитана судна, где был представлен этому человеку. Он мельком взглянул на меня, кивнул, и на этом аудиенция была завершена.

Разумеется, подобное расписание было очень тяжелым и для меня, и для моего организма. Я и на палубе-то появлялся может быть всего пару раз за все время нахождения на судне, а уж о том, чтобы спуститься вниз на землю, не было и речи. Ближайшая достаточно долгая стоянка в порту, ожидалась не раньше, чем через год с момента моего начала работы, и потому приходилось привыкать обходиться тем что есть. Однажды я заикнулся о том, что было бы неплохо устроить выходной день, и нарвался на нравоучения, а в итоге мне прочли пункт из контракта, где было ясно сказано, что выходной день объявляется, через восемь часов, после полной остановки работы оборудования. То, что остановка предполагалась лишь через год, после выхода в море, по возвращении в Сан-Диего, в контракте не было ни слова.

Радовало хотя бы то, что ежемесячно пять сотен долларов отправлялись на мой счет, и общая сумма на нем, неуклонно росла, о чем меня уведомляли квитанциями об оплате моей работы. Я уже просматривал имеющиеся на борту газеты с объявлениями, и задумывался о покупке автомобиля. Честно говоря, даже один год службы на этом судне, сейчас казался мне слегка чрезмерным. Поэтому я жаждал прихода в порт, как никто другой, и мысленно задумывался об увольнении.

Что интересно, наше судно моталось практически по одному и тому же маршруту, практически не меняя его. Вначале мы следовали на юг занимаясь ловлей тунца, заходили в Перу, Эквадор или Колумбию, где перегружали добытую в океане рыбу, затем, пополнив запасы топлива и продовольствия, следовали обратным курсом в сторону США. Там доходили до Сан-Франциско, или чуть выше на север, однажды даже стояли на рейде возле Сиэтла, и вновь выходили в открытый океан. В общем-то большинство членов команды, считало подобную работу, вполне приемлемой. И если бы не постоянный шум в ушах, наверное, я бы считал так же, но мне хотелось чего-то иного.

В начале августа, газеты запестрели очередной сенсацией. Как оказалось: Некто Матео Роксас, Филиппинский искатель сокровищ, в 1974 году обнаружил закрытое помещение неподалёку от Багио, где были найдены штыки, катаны, огнестрельное оружие и останки людей, одетых в японскую военную форму образца Второй Мировой войны. Среди обнаруженных сокровищ указывалось на трех футовую золотую статую Будды и многочисленные ящики, заполнявшие площадь около сорока квадратных метров площади обнаруженного грота. Он заявил, что открыл только один из ящиков, который был заполнен золотыми слитками. Роксас забрал статую золотого Будды, весившего, по его оценке, около тысячи килограммов, и один ящик с двадцатью четырьмя золотыми слитками, которые спрятал у себя дома. Помещение было заново опечатано с целью сохранить содержимое до тех пор, пока Роксас сможет организовать извлечение оставшихся ящиков, заполненных, по его мнению, золотыми слитками. Роксас продал семь золотых слитков и занимался поиском покупателей для золотого Будды. Два частных лица изучили металл, из которого сделана статуя Будды, и, по словам Роксаса, сообщили, что она изготовлена из цельного двадцатикаратного золота.

Но вскоре об этой находке узнал президент Филиппин, Фердинандо Маркос, он то и приказал арестовать и избить Роксаса, а Будду и оставшееся золото изъять. Роксас утверждал, что в ответ на его требования вернуть отобранное имущество, Фердинанд продолжил угрозы и в конечном итоге заключил в тюрьму обвинив его в краже музейных ценностей, и осудив на пять лет лишения свободы. По выходу из мест заключения, наведавшийся на место находки Роксас, обнаружил, что пещера пуста, а бывший президент страны, сейчас покинул Филиппины, и вдруг оказался миллионером. И конкретно сейчас, Матео Роксас выдвигает против Фердинандо Маркоса обвинение в краже найденных им сокровищ.

В общем-то ничего удивительного во всем этом для меня не было. Властьимущие всегда грабили свой народ, что здесь, что на Филиппинах, что в СССР. Разве что в последнем, прикрываясь лозунгами, о голодающих детях Африке, и постройке социализма во всем мире, но сути это не меняло. Поэтому я, воспринял бы это сообщение, довольно спокойно, если бы не одно, но. Дело в том, что одна из точек координат, как раз и указывала на окрестности города Багио, где и были найдены эти сокровища. Разумеется, было несколько жаль того, что кто-то опередил меня в поисках. Но с другой стороны, эта находка, давала надежду на то, что в двух других местах, а именно на острове Ями и Балинтан действительно находится что-то очень ценное, ожидающее именно меня. И это вселяло большие надежды.